Сергей Лукьяненко - Глубина [сборник]

Я не за себя прошу. Не за Чингиза или Падлу. Даже не за Пата. За всех нас. За тех, кто входил в глубину, кто сейчас в ней, за тех, кто войдет.

Потому что стоит Пату умереть — и ты станешь другой, глубина.

Навсегда.

Мы проиграем не оттого, что Темный Дайвер получил свой вожделенный файл. Мы проиграем, если умрет этот мальчишка, не блистающий хакерскими талантами; пишущий слово «обезьяна» через «а»; недостойный, наверное, по мнению Темного Дайвера, вечной жизни в виртуальности.

Мы все проиграем.

Даже ты, глубина…

Я смотрю в глаза Чингиза. Я вижу его страх, вижу его отчаяние, вижу, как он ломится в невидимый барьер…

Глубина…

И что-то происходит.

Будто между нами протягивается нить.

Будто осколки синего льда, будто лепестки алого пламени пляшут теперь в глазах Чингиза.

Будто он прыгает в бесконечную пропасть…

— А… — выдыхает Падла, когда тело Чингиза мутнеет, теряет цвет и растворяется в воздухе. — А?

— Делай массаж сердца! — кричу я. — Делай Пату массаж сердца!

Это смехотворно — слабые постукивания магнитных катушек в комбинезоне, иллюзия удара, иллюзия прикосновения, это не может ничего решить, но пусть Падла будет пытаться помочь — пока где-то в настоящем мире Чингиз сдирает с головы шлем и, вырывая из гнезд кабели, выбегает из комнаты.

Пусть.

— Я убью этого ублюдка! — ревет Падла, неумело давя на грудь Пата. — Клянусь! Убью! С дерьмом смешаю!

— Он — мой! — отвечаю я, вскакивая.

Тело уже мое. Тело готово слушаться.

Может быть, кончилось действие заряда. Открутила свое серая спираль.

А может быть, иногда надо все отдать, чтобы что-то получить.

Мне все равно.

Даже если я перестал быть дайвером — навсегда.

Я выбегаю из комнаты.

Темный Дайвер — мой.

Я не пытаюсь открыть дверь. Ударяю — и деревянная облицовка рвется как бумага, сталь выгибается картоном, я делаю рывок — и прохожу насквозь.

Я мог простить.

Многое.

Я могу поверить.

Почти во все.

Я верю, что Темный Дайвер не собирался подставлять Ромку. Я бы и сам мог так поступить — навязать неопытного паренька опытному хакеру, дать ему шанс научиться и приобрести опыт.

Я даже верю, что Темный Дайвер не подозревал, каким зарядом стреляет. И был уверен, что лишь парализует Пата.

Я одного не прощу. Той трусливой скорости, с которой Темный Дайвер бросился бежать, когда понял, что совершил.

Он мой.

Я ничего не могу сделать там, в квартире Чингиза. У меня нет сил и знаний, чтобы снять последствия выстрела. Но в моих силах, чтобы новых выстрелов не было.

Я выбегаю из дома. Можно спросить охранников, можно спросить прохожих. Можно поймать такси.

Но я чувствую Темного Дайвера так же ясно, как он, наверное, чувствовал меня.

Бегу по улице. Прохожие шарахаются в стороны.

Вика, прости, я обещал тебе не рисковать… но я не умею больше выходить из глубины…

Вика, я сказал, что попробую найти компромисс… значит, я соврал…

Я больше не ищу компромиссов.

Налево…

Он тоже бежит. Просто бежит по улице, волоча с собой тяжелый файл, не пытаясь взмыть в небо, не пытаясь пройти сквозь стены. Как самый обычный житель Диптауна.

Ему сейчас нехорошо.

Еще раз налево….

Я даже успеваю увидеть Темного Дайвера. Совсем недалеко, в сотне метров. Вижу — и выхватываю револьвер Стрелка, и успеваю удивиться этому — я не хочу наказывать его машину, я хочу убить его самого…

И Темный Дайвер оборачивается. Миг — он смотрит на меня, и я вижу его лицо.

Потом он исчезает.

Растворяется в воздухе.

Никто не обращает на это внимания. Подумаешь, программный выход из глубины. Правду знает только он — и я.

— Ты не уйдешь, — говорю я.

Может быть, он меня слышит. Или услышит потом, когда вновь обретет виртуальную плоть.

— Тебе придется убить меня, чтобы уйти, слышишь? — кричу я, и люди шарахаются в стороны, смотрят на меня, как на помешанного. — Но ты ведь не посмеешь, верно?

Глубина-глубина… я не твой.

Экраны шлема. Нарисованная улица.

Я снял шлем, жадно глотнул воздух.

На часах — половина одиннадцатого. Вики еще нет дома. Я даже не могу спросить совета.

А хочу я сейчас услышать совет?

Или ответ — четверть часа уже прошли.

Я снял трубку и набрал номер сотового телефона Чингиза. Я боялся. Боюсь, что он не успел, что он не справился, что…

— Да!

Я узнал голос Падлы, но даже не удивился, что отвечает он.

— Что у вас?

— Жив, — коротко сообщает Падла, и я почувствовал, как тело отмякает.

— Все в порядке?

— Какой там в порядке! Пат повторяет те слова, которые от меня услышал. Чингиз говорит, что в следующий раз не станет его спасать. А он все равно повторяет. Непрерывно.

— Повторяет — и молодец, — сказал я. — Значит, амнезии нет. Значит, мозг не пострадал.

— Чему там страдать-то? Какой еще мозг? — нарочито громко спросил Падла. Я услышал тонкий возмущенный голос, шорох — Падла куда-то отходит, а потом добавляет приглушенным голосом: — Ты лучше скажи, что сделал Чингиз?

— Стал дайвером.

— Как?

— Падла, не приведи тебя Господь так им становиться… Скорую вызовите, пусть все-таки Пата осмотрит врач.

— Вызвали уже. Ты догнал ублюдка?

— Нет. Но он никуда не уйдет. Теперь — не уйдет.

Падла коротко вздохнул:

— Леонид… ладно, что уж. Пронесло ведь беду. Не надо. Мы живы. Мы все живы. И давай сохраним это состояние.

— Падла, не беспокойся. Все будет… все будет, как будет.

— Леонид!

— Все в порядке, поверь. Выпей пива. Чингизу дай коньяка. Пату передай от меня привет… и попроси прощения.

— За что?

— За так. Пока, Падла.

Я положил трубку. Надел шлем.

deep

Ввод.

Даже не замечаю радуги дип-программы. Просто шагаю из настоящего мира — в глубину.

Передо мной стоят две молоденькие девчонки.

— Придуривается, — скептически говорит одна.

— Да вышел он давно, это просто тень! — вторая протягивает руку и легонько пихает меня в лицо.

— Ам! — говорю я, щелкая зубами.

Девчонки радостно визжат.

— Проиграла! — кричит первая. — Проиграла!

— Кто тревожит мой сон? — спрашиваю я замогильным голосом. Но девчонок интересует не Стрелок как таковой, а лишь собственный спор.

— Спасибо! — хором произносят они и с хохотом убегают по улице.

Все просто. Так и надо жить в глубине.

Я сдвигаюсь с места, я отхожу к стене, прислоняюсь. Хочется курить. Жаль, что Стрелок не курит.

— Друг, оставь покурить, — окликаю я проходящего мимо мужчину. Тот кивает, с невозмутимым лицом достает пачку сигарет, зажигалку. Я прикуриваю.

— Что пальцы-то так пляшут? — спрашивает прохожий. — Выпил?

— Нет. Привидение увидел.

— О, это бывает часто… — соглашается мужчина. — Ты его крестом и святой водой…

— Попробую, — киваю я.

Мне и вправду нехорошо. Оглядываюсь по сторонам. В Диптауне питейные и увеселительные заведения на каждом шагу.

Вот какая-то пиццерия. А вот «Трактиръ».

Будем патриотичны.

Я вхожу, озираюсь. Обстановка достаточно приятная. Стилизация под «русский дух», конечно. Но грамотная.

Сажусь за свободный столик. Деревянная скамья у стены, выскобленный до белизны деревянный стол. Горящая лучина на столе. Телега, в которой на охапках сена стоят бадьи и кадки с салатами. Стиль «а-ля рус». Иностранцам должно нравиться.

Подбегает официант в ярко-красной рубахе. Конечно, как же иначе?

— Стакан коньяка, — говорю я.

— У нас есть прекрасная водка, — замечает парень. — Настоящая, русская…

— Парень, я свой. У меня был тяжелый день. Но я не хочу пить водку, понимаешь?

Он кивает, но я все-таки добавляю:

— Стакан коньяка из красивой бутылки с надписью «Кутузов». И бутерброд с икрой. Все.

— Сейчас…

Я получаю заказ, сразу же расплачиваюсь и залпом выпиваю полстакана.

Чудесный коньяк.

На самом деле я его пил лишь однажды. И то лишь для того, чтобы запомнить вкус.

Хорошо.

Напряжение начинает спадать. Медленно-медленно. Но я чувствую, как уходят из меня сегодняшний вечер, ставшее деревянным тело, испуганные глаза Пата, пробивший барьер Чингиз.

Уходят не насовсем. На время.

Иначе не выжить.

За соседним столиком — какая-то дружная, развеселая компания.

— Рэйн, почитай стихи… — просит кто-то симпатичную молодую девушку. — А?

Девушка не настроена ломаться. Горделиво вскидывает голову… и тут же улыбается, словно подчеркивая несерьезность позы.